«Труд-7 Moldova», 20 января 2011 года
Чего только не бывает на Святках! Говорят, что всемирно известный литератор и мистик Хорхе Луис Борхес (1899-1986) посетил нашу Филармонию, где Студия театральной импровизации играла спектакль по его рассказу «Сад расходящихся тропок».
Сеньор Борхес одобрительно покивал, разглядывая волшебный круг на потолке Большого зала. Встал на краю сцены, взмахнул своими аргентинскими крыльями и парижской дирижерской палочкой… И наверняка вышел кланяться после спектакля, когда зал дружно аплодировал загадочному автору загадочного рассказа.
- Тайна партитуры
«Сад расходящихся тропок» расцвел среди зимы, как и положено волшебному саду. Игра была наполовину постановочной, наполовину импровизационной. В сочетании эти пространства оказались еще интереснее, чем по отдельности. Кстати, слово «постановка» в Студии настойчиво заменяют родным для музыки термином «партитура».
- Неслучайно все произошло на сцене Филармонии, - рассказывает Владимир Шиманский, автор и режиссер проекта. – Музыкальная специфика зала очень помогла нам прочесть тайну театральной партитуры.
В каждом элементе театра есть магический смысл. Все мы знаем, что постановка должна быть отрепетирована, то есть повторена множество раз. Но зачем? Ведь запомнить последовательность действий не так уж трудно. Повторения нужны для другого. Это – шлифовка магического кристалла реальности. То, что мы знаем, неожиданно превращается в нечто иное. В партитуре просыпается душа, непредсказуемая, юная, как Афродита, которая даже не догадывается, что рождаться из волн морских – несколько экстравагантно. А сколько в жизни вещей повторяемых и повторяющихся? День и ночь, времена года, рождение, любовь. Повторения ритуальны. Благодаря им шаг за шагом мы приближаемся к сущности, в чем бы ее ни искали.
- В этом спектакле партитура подарила ощущение множественности миров, - делится впечатлениями актер Рамин Мазур. – Как будто дерево, но листва у него разноцветная: бирюзовые, бежевые, охристые пятна. Эхо разных пространств, собранное в одной точке.
- Всеобщая история трусости
- И еще в партитуре оживает поразительная, уникальная история спасения, - продолжает Владимир. – Видите ли, стиль Борхеса безупречен. Однако в основе «Сада» лежит ход, который может показаться натяжкой. Китаец Ю Цун, которого вынудили стать немецким шпионом, разоблачен, он скоро погибнет, но решает все же выполнить задание с одной лишь целью – доказать шефу, который презирает людей его крови, что «желтолицый» тоже на что-то способен. Нужно убить любого человека по имени Альбер. Этот случай попадет в газеты, и шеф поймет, что в городе Альбер находится парк британской артиллерии. Случайной жертвой оказывается признанный китаист Стивен Альбер, который разгадал тайну романа, написанного прадедом Ю Цуна... Оказывается, эта книга - не ворох черновиков, а духовный подвиг, который семья отказалась признать.
Есть только одно объяснение такого сюжетного хода: на самом деле – как часто и бывает! - весь мир стремится хотя бы в последние часы спасти Ю Цуна от иллюзии бессмыслености его жизни. Но Ю Цун считает себя ничтожным трусом и не может отказаться от выбранного им пути. Он все-таки убивает Альбера, который теперь значит для него «больше, чем Гете». Казалось бы, все кончено. И вдруг Ю Цун осмеливается сделать иной выбор. Он передает тайну сада тем, кто ведет протокол допроса, и заканчивает этот протокол словами о том, как неизбывны его боль и усталость. И мы понимаем, что спасение необъяснимым образом произошло, потому что это говорит уже другой человек.
- Семья как семья
- В импровизации звучит тема Семьи, - рассказывает Елена Кушнир, директор Студии. – Той самой Семьи, которая отвергла «Сад» Цюй Пэна, не приняла бесконечность, раскрывшуюся в этой книге, и приблизилась к гибели: последний ее отпрыск – трусливый убийца. Да и все человечество – тоже семья! – охвачено безумием мировой войны.
Так вот, в этой части спектакля неожиданно раскрылся жар любви, который у Борхеса сочетается с самыми горними высотами философских обобщений. Горячая волна чувствовалась на сцене даже через два дня! И тема семьи зазвучала совсем по-другому: это была тревожная, настороженная гармония. После поклона актеры вместе с двумя самыми юными зрителями неожиданно образовали живописную группу, напоминавшую семейное фото начала ХХ века, а еще – фильм Висконти «Семейный портрет в интерьере».
Мы семья. Мы такая красивая семья. Что же мы выберем?
0 коммент.:
Отправить комментарий