ТАНГО В БИБЛИОТЕКЕ. ТОЛЬКО ДЛЯ ХРАБРЫХ

Труд-7

      Накануне  весны в одной точке кишиневского пространства и времени случилось сразу два открытия. Спектаклем «Февральское танго в библиотеке» открылся первый в наших ласковых широтах Театр Книги. Над этим зернышком давно колдовала Маргарита Юрьевна Щелчкова, директор Ломоносовки;  вот оно и проросло.

     Кроме того, «Февральское танго» положило начало 3-му сезону  Студии театральной импровизации, над которым тоже колдовали долго. После августовского карнавала студийцы еще не выходили на публику – исследовали родные глубины ритуально-драматического театра. Зато теперь все вместе – Студия, зрители, весна и Кишинев – продолжают игру на новом уровне.  

     Такое нечасто увидишь. Особенно в библиотеке. А ведь именно в библиотеке это и происходило,  в справочном отделе, среди мирно дремлющих томов и каталогов. Из старого, выцветшего, как географическая карта, чемодана доставали чашки с кофе,  на вершине стеллажа притаился графин красного, до которого добирались по шатким библиотечным стремянкам два абсолютно непредсказуемых персонажа, причем один из них был босиком, а другой  беззащитен.

      Студия  театральной импровизации стала первой группой,  которую очаровательная хозяйка Ломоносовки пригласила осуществить Театр Книги. Почуяв библиотечный уют, Студия, как знаменитый Степной волк, возжаждала к нему припасть. Но сделала это по-своему. 

     «Любовную дуэль в основе танго разглядит  каждый, иное дело – уличная схватка». Чей это знакомый голос? Конечно же, Борхеса, влюбленного в книги, гениального и большую часть жизни - слепого писателя, который успел побывать директором Национальной библиотеки Аргентины. Стало быть, где библиотека, там и Борхес. А где Борхес, там и танго, потому что он написал «Историю танго» на нескольких страничках – текст, по трепетности и продолжительности равный танцу. Основой этого танцевального эссе стали слова Оскара Уайльда:  «Музыка дарит нам наше собственное прошлое, о котором мы до этой минуты не подозревали»...

           - По Борхесу танго – это воспоминание (а точнее, напоминание) о храбрости. О безрассудной отваге одиночки, – рассказывает руководитель Студии, режиссер и актер Владимир Шиманский. - Собственно, именно такая безусловная храбрость необходима человеку, чтобы остаться собой не только в бою, но и в любви. Танго - неожиданное и глубокое утешение, которое всегда застает нас врасплох. Разве кто-то ожидает спасения от уличного танца? 

     - Тексты Борхеса – головокружительный открытый диалог с бесконечностью, - говорит Елена Кушнир, режиссер Студии. - Синтез литературы и метафизики невиданной концентрации и чистоты. При этом Борхес с методичностью алхимика привносит в свой процесс вещи достаточно горизонтальные. Например, он – мастер детектива. Ну, детектив еще можно причислить к интеллектуальным жанрам, вспоминая Эдгара По и Честертона. Но Борхес старательно демонстрирует ненасытную детскую зависть к гаучо и «куманькам», то есть к молчаливым пастухам, кочующим в аргентинских пампасах, и к поножовщикам с окраин Буэнос-Айреса. Как это понимать, неужто он и правда им завидует? Ну да, изо всех сил, и в его сердце их безрассудная, слепая отвага сливается с просветленной непредсказуемой храбростью философа и интеллектуала. Получается некое всеобщее метафизическое свойство, инь и ян смелости,  которую Борхес прививает к дичку,   обладающему природной энергией и стойкостью – к музыке танго.

      Ну  что ж, храбрость действительно потребовалась – и от актеров, и от зрителей. Актеры, как всегда в проекте «Большая импровизация», ничего заранее не знали ни о сюжете, ни о своих персонажах – все раскрывалось во время игры. Зрители тоже угадывали, что происходит сейчас на самом деле. Актуальный вообще-то вопрос, и не только для театра… Получается, что прикоснуться к свету, добраться до сущности  события, поступка возможно даже в ситуации прямого контакта с неизвестным. А значит, всегда?.. 

      Два дня - и два очень разных спектакля, в которых, тем не менее, присутствует общая тема, и это тема танго, если танго –  неожиданность утешения. Что же происходит?  Рывок к идеалу, который заканчивается неудачей, но из этого краха рождается непредсказуемая, тонкая, новая возможность спасения. Которую очень легко не заметить…

     Некий литератор (судя по всему, романист) собирает друзей, надеясь что-то изменить в себе и в них. Он хочет рассказать о потрясении, которое недавно пережил (или только что выдумал?), но из попытки откровения ничего не выходит. Вместо этого нарастает отчаяние. Отношения стремительно рушатся. Причину найти невозможно. Возлюбленная романиста предполагает, что они – поколение, которое оказалось в зазоре между эпохами. Так или иначе, все скатывается к дуэли, но и дуэль  не получилась. Даже смерть здесь не срабатывает. И тут писатель неожиданно утрачивает страх. Он слабо, неуверенно улыбается. Как ни странно, это очень похоже на подвиг. И, словно цепная реакция, происходит выпадение из лжи в какую-то легкую, очень живую жизнь.          

     Все собираются под красным зонтом, смотрят на дождь и уходят вместе. На ходу писатель раскрывает книгу, начинает жадно читать вслух «Историю танго». Слова вновь обрели смысл. Откровение продолжается.

     На второй день расцвела очень сложная тема, которая в книге пророка Исайи звучит такой репликой Бога: «Не жертвы ищу, но любви». То есть единственная жертва,  которая и вправду  необходима для спасения, это наша способность любить. Что-то в этом роде мы всегда подозревали, разве нет?

     «Бывает так, что люди повзрослели, но не сформировались. У них нет настоящих человеческих связей», - поясняют игру актеры Студии. Это история без главного героя: общая попытка четверых персонажей дорасти до себя, дотянуться друг до друга. Видимо, время пришло, но они совсем не знают, как это сделать. Первое, что попадается под руку – чувство вины. Попробовали: действительно, сближает… Однако не до конца. Может быть, агрессия? Нет, не помогло. И вдруг - вспышка необъяснимой общности, отказ от вражды, дружеская близость двоих – то ли неумелых друзей, то ли «лучших врагов». Теперь, наконец, жизнь пойдет по-другому… вместо этого один из почти спасенных выражает готовность принять на себя все - и вину, и кару, все, кроме того, что необходимо принять. «Я готов, ведите меня!» Ну, это всегда пожалуйста. Его бодро «ведут» в стиле танго, и бессмысленный, пустой ход реальности, который уже почти замер, медленно возобновляется…

     Конечно, покинутый друг восстает против такой изощренной  трусости, пытается что-то изменить и неожиданно понимает, что настоящее все же состоялось. Его горе вполне настоящее, их дружба, несмотря ни на что, была настоящей. В общем, мир опять уцелел.

     Тут вспоминается фигура бесстрашного и верного Дон Кихота, о котором Борхес, конечно, упоминает в «Истории танго». Покинутый друг надевает вместо шляпы медный таз, прихватывает длинный шест с путаницей золотых шнуров и удаляется,  ударяя себя по макушке гулким тазом и провозглашая печальное хокку о полной луне. Ясное дело, он будет хранить верность тому, что почувствовал, и, возможно, его верности хватит на тех, у кого ее еще нет.

     После второго спектакля зрители рассказали истории, которые увидели в игре, и предложили актерам рассказать свои. Диалоги звучали, как танго.

     Зритель (Вадим Дандиш, программист). У меня вопрос к Юлии Пынзарь. В какое именно вещество превращалось вино для каждого из персонажей?

     Актриса. Для персонажа Натали это была вода. Для Шима – выдержанное вино.

     Зритель. Сладкое?

     Актриса. Нет, очень терпкое. Для Рамина – молодое вино… Объяснить, почему?

     Зритель. Нет.

     Вот тут-то и закончилась зима. 

Далее...