Игра в пещере

Елена Солнцева "Труд-7" 25 декабря 2008 года

Подземный сад: зимняя сказка

В Кишиневской шахте состоялось…театральное представление

Студия театральной импровизации продолжает эпатировать публику. На этот раз зрителей пригласили…спуститься под землю на 90 метров. Антураж там, надо сказать, и правда оказался удивительный. Там вообще обнаружилась масса всего интересного.

«Зимой дни удлиняются, а когда приходит самый длинный день в году, самое начало лета, оно уже катится под гору. Словно кто-то на смех так устроил, что с началом зимы по существу начинается весна, а с наступлением лета – осень…». Эта реплика – из романа «Волшебная гора». Её и другие коллажи из текста Томаса Манна актеры задействовали в своей декабрьской игре.

Нужно было почувствовать все это по-настоящему. Нужно было проделать тот путь, который, по нашим мифологическим ощущениям, проделывает Солнце в самый темный период года. Оно уходит под землю, и там, в пещере – Вифлеемской, например – рождается новый свет. Еще совсем крошечный. Который трудно разглядеть. Но он уже с нами, он есть.

«Это – продолжение беседы с Кишиневом, - поясняет Владимир Шиманский, режиссер, актер и руководитель Студии. – Только теперь мы вошли в контакт с его корнями. Захотелось почувствовать, на чем он стоит…Спустились под землю и поняли – он летит. Потому что там, внутри, Космос. Вплоть до ощущения невесомости. Однородная, лаконичная среда – очень добрый камень, известняк, в котором сконцентрировано столько воздуха и радости, что темнота подземелья просто на глазах превращается в свет. И ты летишь сквозь эти слои камня, почвы».

«Спуск под землю – это рождение заново, - продолжает Елена Кушнир, директор и режиссер Студии. – Импульс к путешествия вниз мы получили от поэта Александру Кордуняну. « Подумайте, - говорит, -об игре в катакомбах». И протягивает яблоко».


Игра началась с того, что персонаж Владимира Шиманского вышел из темноты с мешком золотых яблок и стал раздавать их зрителям. А кишиневская шахта оказалась самой настоящей волшебной кишиневской пещерой.

«Ну как, инженер, пришелся вам по вкусу гранат?». У Манна о гранате лишь упомянули. А в театре, стоит назвать вещь по имени - и она тут как тут. Гранат – это плод подземного царства, который ни в коем случае нельзя есть, иначе забудешь дорогу назад. Какие четкие инструкции! Видимо, люди частенько спускались в царство теней. Зачем? Да за бессмертием…И возвращались с пустыми руками. А может быть, им так казалось? Может, его просто трудно разглядеть, это бессмертие, как свет в начале зимы?


«Пещера – это множество историй, - говорит Елена. – Это и колыбель, и могила сошедшего на землю Бога. Это – чудесный грот Венеры, в котором не захотел остаться её возлюбленный, рыцарь Тангейзер. В пещерах обитали отшельники, разбойники, иные миры, скрытые клады. Волшебная гора – термин алхимии, означающий возгонку, совершенствование в один метасюжет: погружение в драматическую ситуацию, на самое дно. Концентрация света, обретение его в глубине испытания. Выход наружу…»

Артисты стояли в тоннеле, как в соединяющей миры трубе. Половина дороги сухая, половина – ручеек. В нем расстави свечи, стало похоже на японский праздник фонарей. Кстати, и музыка звучала по-японски – вскриками, разрезающими темноту. И это был Григ, но в исполнении ная (Штефан Негурэ) и ударных (Руслан Чоту).

Как всегда, сюжет истории, рассказанной театром, по ходу игры приобретает самые невероятные формы. Спускавшийся под землю Орфей оказался Адамом, зрители и актеры смогли наблюдать за коллизиями их отношений с первой любовью первого человека – Лилит. Райский сад спустился под землю. Что такое изгнание из подземного рая? Рождение? Попытка Орфея – Адама защитить себя становится все комичнее. «Вы выстрелили в воздух»,- говорят ему. «Но я попал», - гордо возражает он.

Его первая жена, Лилит, пытается освободиться от своего чувства к Адаму. «Куда течет эта река?» - «В подземны сад». Речь идет о рождении. Женщина хочет стать матерью, мужчина не хочет стать отцом. Он не понимает, что речь идет о его собственном рождении. Он отказывается идти в подземный сад, думая, что сопротивляется смерти, а на самом деле – жизни…

А Ева…Она – всего лишь племянница. Ну, понятно, ребро. Ничего общего между ней и дядей не возникает – только полуцирковая, полу-эротическая сцена. Да, пожалуй, любовь унесла с собой Лилит. Ева сворачивается на стуле в комок и бормочет: «Знакомо вам такое состояние…Видишь сон…Знаешь, что сон…Стараешься проснуться. И не можешь».

Её, спящую, берет на руки и уносит к выходу Ангел. За ними идут все. И зрители тоже. И музыка, и свет, все идут следом.

«Странное возникает ощущение – как будто мы её обменяли на что-то, - говорит Елена Кушнир. – Может быть, на игру. На свое дыхание под этими сводами. И вот – выносим наверх. Получается, они оба спасены. И Орфей, который уже родился, и Эвридика, которой еще предстоит рождение; и Адам, и Ева. А значит, и все остальные». Такой вот финал долгой-долгой зимней сказки. Далее...