Игра с Покровом

Наталья Кушнир «Время» 22 октября 2008 г. № 141.

Осенённость осени покровом света, или Карнавал № 5

В минувшее воскресенье прошел церковный праздник Отдания Покрова

Получается, именно тогда по-настоящему закончился и Храм Кишинева. Вслед за этим событием «Время» публикует беседу об эксклюзивном праздничном акте, который Студия театральной импровизации осуществила в День города – о карнавальной осенней « Игре с Покровом».

Этой осенью спасительный Покров можно было увидеть. Во-первых, день начался с легкого тумана. Именно так – окутав туманом - спасла Богородица осажденный врагами город. Во-вторых, когла туман рассеялся, многие обнаружили у себя над головой облако золотой ткани с колокольчиками и сверкающими стразами. Покров осенил детей и взрослых на Кафедральной площади, машины и посетителей уличных кафе, булыжную мостовую на Пушкинской горке, где студийцы завершили шествие и импровизационный спектакль. В этом спектакле была заранее известна только тема – спасение города, но в обеих частях игры она трансформировалась в тему «Дом». Его пытаются продать, из него пытаются уехать, в нем пытаются остаться – и ничего не удается. Кроме спасения. Студии бессовестно подыгрывали деревья, которые щедро благословляли золотой Покров золотым дождем листьев, дети, которые непредсказуемо участвовали в игре, и даже ветер. Судите сами: актер в белом плаще на белых плитах площади сжимается, сворачивается в позу зерна; актриса накрывает его белой тканью, и вокруг деловито протаптывает несколько кругов девочка с золотым шаром айвы в руке. Совершенно, заметим, посторонняя девочка лет четырех. А потом ветер бережно снимает с головы акрета ткань. Человек открывает глаза и видит перед собой на плитах орлиное перо. Встает и уходит. Это – финал первой части спектакля. После такого рода акций всегда есть о чем поговорить...

Корр. Наметилась традиция: вы делаете каждый сезон по карнавалу, а мы после этого задаем вам различные каверзные вопросы. Например: почему у кишиневского карнавала такая странная периодичность?

Владимир Шиманский, режиссер, руководитель студии. Именно потому, что это кишиневский карнавал. В нашем городе очень мощно существует индивидуальное начало, и почти так же мощно существует его непроявленность. Частота кишиневских карнавалов говорит о том, что праздник существует всегда. Что чудеса возможны. Карнавал – это всеобщее смеховое освобождение от иллюзий, в том числе от иллюзии смерти. Так вот, Кишинев необходимо очистить и от тягостной иллюзии неверия в счастье. У этого города есть будущее, причем именно свое, необычное и необходимое не только ему. У него есть свое уникальное предназначение, так же как и у человека. Но предназначение нельзя исполнить случайно. Необходимо его как минимум заметить. В карнавальном процессе мы общаемся именно с этим уровнем существования Кишинева, активизируем этот слой.

Корр. Получается?

В.Ш. Получается больше, нежели мы готовы принять и осознать. Каждый раз после карнавала у нас как будто заново открываются глаза на многие вещи.

Корр. Вы имеете ввиду проблемы?

В.Ш. Нет, я имею ввиду как раз их отсутствие, когда оказывается, что очень многое возможно. В каком-то смысле это тоже проблема. Нужно ведь соответствовать. Но такие вещи недолго остаются проблемой, если с ними работать, они превращаются в дары. Так, после летнего карнавала мы поняли, что гигантская карнавальная энергия, которую мы пригласили в игру и которая воспользовалась нашим приглашением, после игры никуда не уходит. И что же с ней делать? У нее, знаете ли, есть какое-то очень специфическое качество, которое по-настоящему применяется только в одном русле – в русле исполнения самых заветных желаний. Стоило нам это понять и сделать хотя бы маленький шаг в сторону своего желания, как эта энергия привилась и расцвела. Так мы познакомились с очень важным качеством карнавала, с его главным результатом.

Корр. Послушайте…Как бы это помягче…А не слишком ли много метафизики в вашем театре?

В.Ш. На этот мягкий вопрос существует еще более мягкий ответ: метафизика стала общепризнанной театральной практикой еще лет 70 назад.

Корр. Так это в Европе?

В.Ш. А мы, извините, где? Ну, хорошо, предположим, что мы в Азии. Но на Востоке метафизика была не только театральной, она была универсальной практикой. Не считая СССР. Метафизика – это не уход от реальности, это подключение всех ее уровней.

Корр. Ну хорошо. Предположим. Однако к карнавалу во всем мире подходят гораздо проще. Ну, собрались в классном городе, повеселились и разъехались. Без особых идей. Не кажется ли вам, что праздник может быть либо массовым, либо, так сказать, тонким? Возможно, лучше разделить эти вещи?

В.Ш. То есть все, что мы делаем в массе, не может быть сделано по-настоящему? Это довольно печальный путь. Есть вещи, которые делаются именно массово. Например, социум. Если масса – «существо», принципиально не способное на тонкие и творческие импульсы, чего тогда ждать?

Корр. Кажется, мы забрели в политику.

В.Ш. Отнюдь. Просто все соприкасается. Карнавал – процесс необходимый и всегда возможный, но в каждую эпоху он свой. Сейчас – эпоха индивидуальности, и карнавал может возродиться только в виде творческой инициативы, художественно – ритуального акта. Мы как разработчики опираемся на теорию философа Михаила Бахтина, который раскрыл тайну карнавала 20 века.

Корр. Выходит, вы агенты Бахтина в Кишиневе?

В.Ш. Претендовать на это звание я не буду, но отказываться от него не собираюсь. Так вот. Видимо, Кишинев действительно сейчас оказался в авангарде карнавальных разработок – просто потому, что мы четко поставили перед собой задачу объединить тонкую сущность карнавала с его массовой функцией. Создать в городском пространстве красоту именно на уровне ритуала и при этом раскрыть, окликнуть творческую сущность каждого кишиневца, дать ей возможность реализоваться по-настоящему, непредсказуемо, не вторично. На протяжении пяти сезонов мы разрабатывали этот концепт в небольших масштабах, почти камерно, зато теперь знаем, как развернуть на весь город.

Корр. Но тогда получается, что это авторский проект? Странновато для карнавальной практики.

В.Ш. Он будет постановочным лишь частично, в остальном – импровизация. Главное – чтобы было ясно, зачем это происходит. «Куда?» - как сказал старик Джойс. Карнавалы всегда кто-то создавал: в древности –жрецы, в ренессанскую эпоху – карнавальные мастера, но еще никогда сама идея карнавала не зависела от тех, кто его делал. Раньше он как бы сам себя продвигал, он жил в сознании и ощущениях масс, однако эта связь с древних времен не обновлялась по-настоящему. А ведь в обновлении нуждается все.

Корр. Слушайте, ну как-то нескромно получается: вот есть театр в Кишиневе, и он делает что-то такое, чего нигде в мире не делают.

В.Ш. Может быть, и делают, но стараются особого максимализма не проявлять. А Кишинев требует максимума. Все претензии – к нему. И еще: я же говорил, что карнавал может по-настоящему вернуться только в качестве художественного акта. А художественный акт всегда максимален. В этом смысле нет никакой разницы между карнавалом и, например, фильмом. Но, конечно, такие разработки невозможны без уникального коллектива актеров, с которыми нам опять-таки сказочно повезло.

Корр. Знаете, если честно, до того момента, как вы предложили зрителям делать маленькие карнавальные ритуалы, мне казалось, что вообще никто не собирается участвовать в вашей игре.

В.Ш. А потом?

Корр. Да, потом, конечно, было по-другому.

В.Ш. Давайте анализировать. Что, по-вашему, продемонстрировал карнавальный опыт?

Корр. Что может не получится?

В.Ш. А может – получиться. Что одновременно существуют обе возможности, и все зависит от того, какую мы выберем, какую выберут нашу зрители и соучастники в карнавальном процессе.
Далее...